Король в Желтом

Перво-наперво мне вспомнилась «Трагедия о повешенном короле» — сочинители современных вирусных ужастиков, без сомнения, читали классиков жанра (на западе цикл о Короле в Жёлтом действительно является классикой, тогда как на русский язык из него переведен единственный рассказ). Повествование косвенно затрагивает пьесу неизвестного автора, которая сводит с ума — буквально — тех, кто имел неосторожность открыть её второй акт; можете сами догадаться, какой из столпов американской литературы ужаса оказался наиболее благодарным читателем цикла. Да, Г.Ф.Л. на основе туманной мифологии Чамберса создал свою — сногсшибательную, по аналогии с запретной книгой предшественника выдумал целую библиотеку, многое развил и упрочил, но если бы у меня был выбор — стать обладательницей «Некрономикона» или «Короля в желтом», я бы выбрала вторую.

Чамберс очень тонок. Своими намеками он, кажется, не напугать хочет, а отравить читателя. Недосказанность, умалчивание и ненадежный рассказчик обладают у него невероятной силой. Мы не знаем, на какой широте (или в какой галактике) находится город (город?) Каркоза, не знаем, кто написал страшную пьесу, а о том, каково из себя божество (божество ли?), давшее ей название, не можем даже догадываться. И, несмотря на то, что фанарт изображает его таким, как на оригинальной обложке — крылатым и желтым — слишком ясно, что цвет относится скорее к концепции сумасшествия бога, чем к реальному облачению непостижимого существа. Из четырех рассказов, непосредственно связанных с пьесой, два ( «The Mask» и переведенный «The Yellow Sign») сделаны более искусно; за ними следует еще ряд коротких вещей, не связанных с «желтым» мифом. Прелестна новелла «The Demoiselle d’Ys» — очень амброзо-бирсовская и изящная, несмотря на то, что в наше время тема пребывания возлюбленных в разных временах и мирах переэксплуатирована. Короткая поэтическая вещица «The Prophets’ Paradise» — как будто результат вечера, проведенного за колодой Таро Итало Кальвино и Шекспира.

Замыкают сборник четыре рассказа, в которых автор порывает с фантастикой, и первый из них (The Street of the Four Winds) потрясает — после потустороннего ужаса и недомолвок окунаешься в нечто бесконечно печальное, тоже страшное и недосказанное, но человеческое. Я не стану утверждать, что, мол, горе тем, кто еще не открыл для себя Чамберса. Но в моем пантеоне американской мифотворческой фантастики появился еще один божок.