Годы странствий. SELVA OSCURA

О таких, как Лариса Рубальская, говорят — заводная, «умеет создать настроение». Она пишет прежде всего о любви — счастливой и часто не очень. А финал старается придумать такой, чтобы всегда оставалась надежда, даже в самых, казалось бы, неразрешимых ситуациях.

Николай Некрасов работал над своей главной поэмой «Кому на Руси жить хорошо» почти двенадцать лет. История публикации поэмы сопровождалась многочисленными цензурными купюрами. 

«Разбросанный поэт, гениальный человек» — так описывала Марина Цветаева Эллиса — Л.Л. Кобылинского. Вообще поэзию Эллиса не любили, иногда ядовито ругали, иногда равнодушно комментировали. Его первый поэтический сборник «Stigmata», что увидел свет в 1911 году, имел структуру «Божественной комедии» со своими Адом, Чистилищем и Раем. Сборник стал для писателей-современников всего лишь религиозным пафосным виршем.

Владимир Набоков так писал о Ходасевиче: «Крупнейший поэт нашего времени, литературный потомок Пушкина по тютчевской линии, он останется гордостью русской поэзии, пока жива последняя память о ней».

Музыкально-поэтический проект московской поэтессы, живущей в Петербурге, Риты Авериной. «Обратись в слова» — про выбор быть собой — до конца искренней и откровенной. Стихи — признания, как непрерывный диалог и возможность обратить чувства в слова.

Доверил я пергаменту легенды, Героев кровью знаки начертав И странствиями духа пропитав Ту киноварь, что прочит мне победы. Как лебедь белый домогался Леды, Так я стремился к изыску строфы, Изящно заплетая тень со светом, Вплетая в них легко твои красы.

О Владимире Пясте (1886–1940) часто вспоминают как о друге и биографе Александра Блока, иногда как о чудесном переводчике и литературоведе, но реже как о смелом поэте-символисте. Исследователи поэзии Пяста часто находят отражение идеи Владимира Соловьева о вечной гармонии, связывая это в том числе с попытками поэта бороться с тяжелым депрессивным состоянием, с постоянным желанием покончить с собой. В мире Владимира Пяста, «безысходно страдающем», смута так или иначе отступает, возникают «ступени из мрака», остаются лишь вневременные благодарность и любовь. 

Жизнь Елизаветы Дмитриевой — поэтессы, переводчицы, тайновидицы и оккультистки — не менее захватывающая, чем передаваемая из уст в уста знаковая биография Черубины-де Габриак. Осенью 1909 года «испанская графиня» поразила петербургскую интеллигенцию, в первую очередь редакцию символистского журнала «Аполлон», в который попала рукопись. Поэтессу сразу признали «Байроном в женском обличии». Но вскоре личность Елизаветы раскрылась, что вызвало не меньше страстей, чем ее поэзия.